«Вот уж побесятся они нынче вечером из-за того, что не смогут сесть за белот!»

Еще через несколько секунд такси остановилось перед «Флорией». Велев шоферу ждать, Мегрэ распахнул полуоткрытую дверь заведения.

Был час уборки. В зале горела всего одна лампа, бросавшая тусклый свет на панели и красно-зеленую роспись стен. Столики из нелакированного дерева еще не были прикрыты скатертями, с музыкальных инструментов на эстраде — не сняты чехлы.

Ансамбль в целом производил бедное, убогое впечатление. Дверь кабинета в глубине зала была распахнута, и Мегрэ, заметив там женскую фигуру, проследовал мимо подметавшего пол официанта и внезапно вышел из полутьмы.

— Ты? — изумилась свояченица.

Она покраснела, растерялась.

— Мне хотелось посмотреть, где… как…

У стены, покуривая сигарету, стоял молодой человек.

Это был г-н Анри, новый владелец «Флории» или, верней сказать, новое подставное лицо на службе у Кажо.

— Этот господин был так любезен… — залепетала г-жа Лауэр.

— Был бы счастлив сделать больше, — вмешался молодой человек. — Мадам сказала, что она мать полицейского, который убил… я хочу сказать, который обвиняется в убийстве Пепито. Лично я ничего не знаю. Я вступил во владение домом на следующий день.

— Еще раз признательна, сударь. Я вижу, вы понимаете, что такое материнское сердце.

Она ждала, что Мегрэ закатит ей сцену. Когда он усадил ее в дожидавшееся такси, она заговорила только для того, чтобы не молчать.

— Зачем ты взял машину? У вас же такие удобные автобусы. Можешь курить свою трубку — я привыкла.

Мегрэ дал адрес гостиницы и по дороге предложил каким-то особенным голосом:

— Вот что мы сделаем. Впереди долгий вечер. Завтра мы должны быть в форме: нам понадобятся спокойные нервы и свежая голова. Если не возражаешь, пойдем в театр.

— В театр, когда Филипп в тюрьме?

— Ба! Это ж последняя его ночь в ней.

— Ты до чего-то докопался?

— Еще нет. В общем, положись на меня. В гостиной уныло. Делать нам нечего.

— А я-то хотела воспользоваться случаем и съездить навести порядок в комнате у Филиппа!

— Он взбесится. Молодые люди не любят, когда матери роются в их вещах.

— Ты считаешь, что у Филиппа роман?

Вся провинциальность г-жи Лауэр нашла выход в этих словах, и Мегрэ расцеловал родственницу в щеку.

— Да нет, старая ты дурочка! К сожалению, нет у Филиппа романа. Он — вылитый портрет своего папочки.

— Я не убеждена, что Эмиль до брака не…

Ну, разве это не омовение в чистом проточном ключе? Приехав в гостиницу, Мегрэ заказал места в «Пале Ройяль», затем, в ожидании обеда, написал письмо жене.

Об убийстве Пепито и аресте племянника упомянуть он забыл.

— Сегодня мы с тобой кутнем! — объявил он свояченице. — Если будешь умницей, покажу тебе «Флорию» в самый разгар вечера.

— Но у меня же нет подходящего туалета!

Мегрэ сдержал слово. После изысканного обеда на Бульварах — в гостинице комиссар есть не пожелал — он повел свояченицу в театр и с удовольствием понаблюдал, как она невольно хохочет над водевильными кви-про-кво [8] .

— И все-таки я стыжусь того, что ты заставляешь меня делать, — вздохнула она в антракте. — Знал бы Филипп, чем занимается сейчас его мать!

— Ты забыла Эмиля. Если, конечно, он не приударяет в это время за вашей прислугой.

— Но ей же, бедняжке, давно за пятьдесят.

Труднее оказалось уговорить ее заглянуть во «Флорию»; освещенный неоном вход в кабаре и тот уже внушал ей робость. Мегрэ усадил ее за столик у самого бара, задев на ходу Фернанду, расположившуюся у стойки в обществе Эжена и марсельца.

Как и следовало ожидать, появление добропорядочной провинциалки в сопровождении бывшего комиссара вызвало улыбки.

Мегрэ был в восторге. Казалось, именно этого он и добивался. Как бравый подгулявший провинциал, заказал шампанского.

— Я же опьянею! — зажеманилась г-жа Лауэр.

— Тем лучше.

— Знаешь, я ведь впервые в таком месте.

От нее в полном смысле слова пахло пирогом. Вот уж чудо нравственного и физического здоровья!

— Кто эта женщина, которая не сводит с тебя глаз?

— Фернанда, моя приятельница.

— На месте сестры я забеспокоилась бы: у этой особы влюбленный вид.

Это было верно и неверно. Фернанда в самом деле посматривала на Мегрэ так, словно сожалела об утраченной доверительности. В то же время она буквально висела на Эжене, подчеркнуто вызывающе цепляясь за него.

— С ней очень красивый парень.

— Беда только, что завтра этот красивый парень сядет в тюрьму.

— Что он натворил?

— Он один из бандитов, по вине которых арестован Филипп.

— Он?

Г-жа Лауэр долго не могла прийти в себя. Еще хуже получилось, когда Кажо, как он делал это каждый вечер, высунул голову из-за занавеса, любопытствуя, хорошо ли идут дела.

— Видишь вон того господина, похожего на адвоката?

— Седого?

— Да. Так вот, внимание. Постарайся не вскрикнуть.

Это убийца.

Глаза у Мегрэ смеялись, как будто Кажо и остальные были уже в его власти. Это выглядело так странно, что Фернанда удивленно обернулась и неожиданно нахмурилась с озабоченным и встревоженным видом.

Чуть позже она направилась в туалет и по пути метнула взгляд на Мегрэ, который в свою очередь встал и нагнал ее.

— Есть что-нибудь новое? — почти злобно спросила она.

— А у тебя?

— Ничего. Да вы и сами видите. Мы скоро уйдем.

Она наблюдала за Мегрэ. Помолчав, спросила:

— Его возьмут?

— Не сразу.

Она нетерпеливо стукнула об пол высоким каблуком.

— Большая любовь?

Но Фернанда уже пошла прочь, бросив на ходу:

— Еще не знаю.

Г-жа Лауэр, к стыду своему, легла спать в третьем часу утра; Мегрэ, едва добравшись до постели, уснул глубоким сном и храпел так, как не храпел уже несколько дней.

Глава 9

Без десяти восемь Мегрэ остановился у гостиничной регистратуры в момент, когда только что появившийся хозяин вместе с ночным дежурным просматривал списки постояльцев. Дорогу загораживало ведро с грязной водой, у стены стояла швабра, и Мегрэ, с самым серьезным видом завладев ею, принялся изучать ее рукоятку.

— Позволите воспользоваться? — спросил он хозяина, который, запинаясь, выдавил:

— Пожалуйста.

И, тут же спохватившись, тревожно осведомился:

— В вашем номере недостаточно чисто?

Мегрэ с ничем не омраченной радостью раскурил первую трубку.

— По-моему, вполне достаточно, — невозмутимо возразил он. — Меня интересует не швабра. Мне нужен всего лишь кусочек рукоятки.

Подоспевшая уборщица, вытирая руки о голубой фартук, решила, вероятно, что постоялец рехнулся.

— У вас не найдется чем отпилить? — продолжал Мегрэ, адресуясь к ночному дежурному.

— Конечно, найдется. Жозеф, — распорядился хозяин, — сходите за пилкой для господина Мегрэ.

Итак, решительный день начался веселым дуракавалянием. Утро опять было солнечное. Мимо прошла горничная с первым завтраком на подносе. Коридор мыли, не жалея воды. Почтальон рылся в своей кожаной сумке.

Мегрэ, держа в руке метлу, дожидался пилы.

— Не правда ли, в гостиной есть телефон? — полюбопытствовал он у хозяина.

— Да, господин Мегрэ. На левом столе. Я вас немедленно подключу.

— Не стоит.

— Вы не будете звонить?

— Спасибо, необходимость в этом отпала.

Мегрэ ушел со шваброй в гостиную, а уборщица, воспользовавшись этим, заявила:

— Сами убедитесь: не моя вина, что я ничего не делаю. И пусть на меня не орут, если я не успею закончить холл.

Дежурный вернулся с заржавленной пилой, которую отыскал в подвале. В свой черед Мегрэ принес швабру, вооружился пилой и принялся отделять конец ручки.

Швабру он прижал к письменному столу. На свежевымытый пол посыпались опилки. Другим концом деревяшка елозила по регистрационному журналу, и хозяин опасливо наблюдал за нею.